Убийство Политковской говорит о железной хватке Кремля

В четверг, под закатным солнцем, наверное, целых двести человек, в основном пожилые, собрались на людном месте возле станции московского метро, чтобы бросить вызов властям и помянуть покойную журналистку.

Власти наблюдали. На место свезли три полных автобуса молодых людей (и несколько молодых девушек заодно). Это был спецназ, люди в черных кожаных куртках и черных беретах. Рядом стояла машина «скорой помощи».

Четыре года назад, в четверг, в 16:03, сорокавосьмилетняя журналистка Анна Политковская была насмерть застрелена в лифте своего дома в Москве. Всего с 1992-го года в России было убито пятьдесят два журналиста. Причины смерти до сих пор не обнаружены, хотя расследование продолжается.

Ее репортажи о войне в Чечне вызывали гнев властей. Она бесстрашно ездила в зону боевых действий, расследовала жалобы чеченцев на злоупотребления со стороны российских солдат, писала о повсеместной разрухе. Она критиковала власти и тогда, когда замолкли остальные журналисты. Ее обожали оппозиционеры, за которыми в этой стране пристально следят.

Расставив секции ограждения, раскрашенные в красный и зеленый цвета, милиционеры огородили официально выделенную территорию перед памятником жившему в XIX веке писателю Александру Грибоедову. Согласно правилам, были установлены два металлоискателя, их подключили к генератору с длинным удлинителем. Небольшая толпа прошла через металлоискатели и встала перед невысоким помостом. Кое-кто из прохожих остановился послушать и, хотя они и не проходили через металлоискатель, фактически присоединился к толпе.

Писатели, актеры, выживший заключенный ГУЛага и прочие собравшиеся критиковали правительство и особенно премьер-министра Владимира Путина. Они требовали сведений о том, почему погибла Политковская и множество других людей, почему убийц находят так редко и почему власти не реагируют на требования.

«Прошло четыре года, и ничего не изменилось, — говорит шахматный гроссмейстер Гарри Каспаров, основавший политическое движение, направленное против Путина. — Российских журналистов убивают потому, что для властей самое страшное слово — это правда. Этот режим основан на лжи. Анна искала правды и заплатила своей жизнью».

Прозвенел трамвай, и это было единственный звук, что напоминал звонящий по ком-то колокол. К станции метро «Чистые пруды» шел поток спешащих людей с модными чемоданами, с дорогими колясками, со щегольскими сумками.

«Единственное, что нам осталось, — это читать вслух стихи», — сказала Татьяна Локшина из организации Human Rights Watch, одна из нескольких выступавших, помянувших Политковскую стихами.

«Власти виноваты кругом, — сказал восьмидесятилетний Сергей Ковалев, отбывший семь ле
15f2
т в трудовых лагерях за издание подпольного журнала в 1970-х. — Но мы не можем потребовать положить конец этому произволу. У нас нет сил. Это наш позор».

Они знали, что их слишком мало, что тех, кому не все равно, недостаточно, но и это не умерило их пыл.

«Конечно, нас никакие не тысячи, — сказал Генрих Боровик, работавший журналистом в советскую эпоху, — но все равно важно, что вы пришли сюда. Без журналистов у нас в стране не будет демократии. Мы уже слишком много потеряли».

Собравшиеся расступились, чтобы послушать скрипичный концерт Прокофьева и пятую симфонию Шостаковича. Именно эти произведения Политковская слушала перед самой смертью.

«Мое поколение было первой волной демократов, — сказал шестидесятитрехлетний Анатолий Манохин, работавший чиновником при Ельцине, а теперь пришедший оплакать журналистку — и вместе с ней эпоху. — Мы читали Солженицына в самиздате, нас хватало КГБ. А теперь посмотрите на нас — несколько сотен седых людей. Почему же не дать нам собраться?»

У его собственной дочери, как и у множества других людей, нет времени протестовать. По словам отца, она зарабатывает деньги, делает карьеру.

«Так что у нас нет демократии, — продолжает он, — и никакой второй волны нет».